РИГА, 27 мар — Sputnik, Алексей Стетюха. Домашних животных часто называют членами семьи. Они и становятся такими. Милые, пушистые, забавные. С ними играют дети, их фото выкладывают в социальных сетях.
Их разведение уже давно превратилось в успешный бизнес: весь интернет забит предложениями о продаже котят и щенят. Породистых и не очень. Цены варьируются от одного евро до нескольких тысяч.
Покупатели находятся. Некоторые берут в семью еще одного жильца. Некоторые — покупают игрушку. Контроля за этим нет.
На бумаге — все хорошо. Уже введен закон об обязательном чипировании — вживлении животному чипа с данными о хозяине. На деле это не работает. Нет контроля. Как итог — сотни выброшенных животных, с которыми наигрались.
Сегодня, 27 марта, Сейм рассматривал поправки в закон о защите прав животных. Изменения были предложены объединением двадцати пяти негосударственных организаций, члены которых посвятили свою жизнь тому, чтобы защищать четвероногих не только на бумаге.
Пять пунктов: ужесточение наказания за жестокое отношение к животному, введение строгих норм закона для заводчиков, доработка закона об обязательном чипировании, обозначение порядка стерилизации бездомных животных и увеличение срока содержания животных в приюте с двух недель до тридцати дней.
За каждым пунктом — сотни историй. Сами бывшие домашние любимцы не могут о них рассказать — за них говорят их добровольные защитники.
Бездомные коты стали привычным атрибутом всех микрорайонов. Самоуправление выделяет деньги на их стерилизацию, сердобольные бабушки тратят свои кровные на корм. Домоуправления заколачивают входы в подвалы, добровольцы выламывают доски. Холодная, молчаливая война. И конца не видно. Казалось бы, всех стерилизовали, всех накормили — ан нет: проходит полгода, и у подъезда снова комок слепых котят. Очередной хозяин наигрался и выпустил своего половозрелого экс-любимца "на волю". И этот процесс бесконечен.
Призвать виновных к ответу по идее можно. Но заниматься этим сегодня никто не хочет. Никаких проверок заводчиков, никакого контроля за чипированием не производится. Как следствие — безнаказанность, порождающая безответственность.
Приюты работают на износ. Но, даже учитывая помощь волонтеров, прыгнуть выше головы они не могут. Животных приходится усыплять.
Сегодня у четвероногих есть две недели на то, чтобы найти новых хозяев. Ровно на такой срок жизни выделяются бюджетные средства. Кто-то строго следует букве закона, кто-то нет, но спасти всех все равно невозможно. Заводчиков все больше, а желающих взять животное из приюта — все меньше. Приходится убивать.
На пикет пришла и Ирина Власенко. У нее дома живет пятнадцать котов. Она не сумасшедшая — просто неравнодушная. Так сложилось, что об этом узнали многие. Три года назад она решила помочь приюту животных в Слоке. Привезла корм, дала денег. А остановиться у нее уже не получилось. Как это было, рассказала Ирина.
— Я просто поняла, что нельзя вот так вот: раз в месяц помогла и все. Начала активно участвовать, подтянулись еще добровольцы, составили график. Приезжали, помогали с уборкой помещений, выгуливали собак. Финансирования самоуправления не хватает. Соответственно — рук на все не хватает тоже. Мы сами фотографировали животных, размещали объявления в интернете.
— Результаты были?
— Результаты были отличные. За эти три года нам удалось пристроить около трехсот собак и семисот кошек. В приюте сказали, что таких цифр у них никогда не было.
Тогда же у Ирины дома начали появляться коты. Кого-то приносили волонтеры, кого-то просто подкидывали на участок. В меру сил находили новых хозяев, но всех не пристроишь.
— Домашние не ругаются?
— У нас частный дом. Муж меня поддерживает, дети живут отдельно уже, относятся спокойно. У меня живут два кота с неврологическим расстройством: сродни человеческому ДЦП. Когда я их отвозила в клинику, мне говорили: "Да усыпите вы их. Зачем вам с ними мучиться?" А они совершенно полноценные, просто координация нарушена. Ходят, как пьяные. Но они так же все понимают, радуются хозяевам, играют, сами ходят на горшок.
Ирина уверена: в Латвии в отношении животных необходимо законодательство, аналогичное законам о защите прав детей. Животное не может за себя постоять, не может рассказать о жестоком обращении.
Во многих странах ЕС человек, который решил завести домашнего питомца, должен собрать уйму справок: начиная с разрешения от домовладельца и заканчивая справкой о доходах. Выбросить кота на улицу там попросту невозможно, за это предусмотрено серьезное наказание. К тому же человека после этого пожизненно лишают "родительских прав" на приобретение нового четвероногого.
У нас сегодня это все кажется каким-то перекосом. Постсоветское общество, которое привыкло к котятам в ведре, не может привыкнуть к тому, что кот и собака — это тоже личности: со своими правами и потребностями. И что необходимо быть в ответе за тех, кого мы приручили. Повода привыкать пока нет: ни в виде кнута, ни в виде пряника. Кот и собака воспринимаются как игрушка, которую можно просто выбросить, если она начала доставлять неудобства или просто надоела.
Тем временем к протестующим вышел депутат Алдис Гобземс. Внимательно осмотрев собравшихся и изучив листовку, он решил вступить в конструктивный диалог. Получилось так себе. Для начала оппозиционный депутат попробовал каверзно поинтересоваться, почему эти люди не протестовали, когда принималось решение разрешить стрелять на охоте с шестнадцати лет. Пикетирующие мягко попытались объяснить ему "про дядьку и бузину", но Гобземс настаивал.
— Господин Гобземс, мы сейчас говорим о домашних животных.
— А что, дикие животные — это уже и не животные для вас? Это как делить горожан и жителей деревень!
— А вы — вегетарианец?
— Нет. Я люблю мясо. Но это совсем другое.
— Какое "другое"?
Запутавшись в видах животных, Гобземс не отчаялся и сообщил собравшимся, что считает приюты для животных концлагерями, которые вообще нужно запретить. Ровно как и детские дома.
— Животные должны гулять на воле, а не сидеть в клетках.
— Дети из детдомов тоже должны гулять на воле?
— Дети это другое. Сейчас речь о животных.
— Но мы же сейчас совсем о другом говорим.
— Вы знаете, в первую очередь нужно думать о детях. Вы сейчас выступаете за животных, а вы знаете, сколько в Латвии детей живет в неполных семьях или вообще без семьи?
— Нет. А какое, собственно...
— Около ста тысяч! Сто тысяч детей, вы представляете?
— Так мы здесь про домашних животных.
— Именно! А надо думать в первую очередь о детях!
— А вы когда бюджет обороны принимали, вы тоже о детях думали?
— Это другое.
Смешав в кучу детей, коней и горящие избы, Гобземс еще немного постоял перед пикетом и ушел.
Представителей защитников животных позвали на комиссию. Рассмотрение предложений шло по пунктам. Часть была отклонена. Рассмотрение остальных перенесено на следующую неделю.