В Латвии произошло неслыханное. Министр иностранных дел страны Эдгарc Ринкевичc посмел, хотя и крайне осторожно, усомниться в безгрешности и гениальности латвийского "отца народа" Карлиса Улманиса.
"15 мая — траурный день для латвийской демократии. Уничтожив парламентаризм, Улманис создал внутреннюю предпосылку для событий 1940 года, поскольку один человек не должен принимать важные для государства решения…" — написал глава латвийской дипломатии в своем Twitter.
15.maijs ir Latvijas demokrātijas sēru diena. Iznīcinot parlamentārismu, Ulmanis radīja iekšēju priekšnoteikumu 1940.gadam, jo valstij būtiskus lēmumus pieņēma viens cilvēks, tas vienmēr jāpatur prātā tiem, kas arī šobrīd par liberālo demokrātiju saka: “Bet viņa neiet!”
— Edgars Rinkēvičs (@edgarsrinkevics) 15 мая 2018 г.
Почему я подчеркнул, что "осторожно"? Да потому, что Ринкевичc вменяет Улманису лишь сдачу страны Сталину в 1940-м. И не более. Такие "мелочи", как разгон Сейма и введение диктатуры, Ринкевичcа явно не беспокоят.
Но и такая смелость Ринкевичcа похвальна. Усомниться в правильности действий творца "счастливого времени", человека, которому в центре Риги поставлен памятник, кумира националистов – это в латвийских реалиях можно расценить как поступок.
Для меня лично всегда было странно продолжающееся восхваление Улманиса. По идее, ему должны были ставить памятники в Советской Латвии, но никак не в нынешней. Ведь Улманис сделал все для включения страны в состав СССР.
Экономика Латвии времен диктатуры Улманиса уже была поставлена под контроль государства в достаточной степени. В СМИ действовала жесточайшая цензура. Кстати, в газетах было запрещено ругать СССР и Сталина. Так что трансформация независимой Латвии в ЛССР для большинства жителей в бытовом плане мало что изменила.
Опять же, хотя бы чисто формально, но в 1940 году в Латвии вновь появляется парламент. Тот самый, который через 50 лет примет решение о восстановлении независимости Латвии.
Поведение же Улманиса после выдвижения советской стороной в 1940-м ультиматума о вводе дополнительного контингента войск вообще не поддается осмыслению в здравом уме, если исходить из того, что Улманис – герой националистов. Латвийский МИД дискутировал лишь о маршрутах и времени передвижения частей Рабоче-крестьянской Красной армии (РККА).
Сам же Улманис обратился к латвийскому народу со словами "Оставайтесь на своих местах, а я остаюсь на своем", подчеркнув, что в Латвию входят дружественные силы.
По логике националистов, Улманис должен был отдать приказ войскам на сопротивление. Но он этого не сделал. Как с горечью сказал мне один приятель из числа националистов, Улманису надо было отдать приказ армии.
"Мы бы чуть-чуть постреляли, и тогда в советской системе у нас был бы статус, сравнимый с ГДР. А так, без стрельбы Москва спокойно изобразила добровольное присоединение Латвии к СССР", — подчеркнул мой друг.
А может, Улманис просто хорошо понимал ситуацию и осознавал, что латвийская армия не будет воевать с РККА? Ведь по такой же логике в 2014 году Киев так и не отдал приказ дислоцированным в Крыму частям начать военные действия. Украинский истеблишмент прекрасно понимал, что приказ не будет выполнен.
Так за что же Улманиса глорифицируют? Может, за то, что именно он создал Латвию? Но и тут все спорно. Как отмечает профессор Инесис Фелдманис, когда в Валке в 1917 году де-факто было объявлено о независимости Латвии, то Улманис почему-то пребывал в оккупированной немцами Риге. Кстати, тот же Янис Чаксте считал именно 1917-й годом создания Латвии. Это уже потом, при Улманисе, стали делать акцент на дате 18 ноября 1918 года.
Единственное, что можно ставить в заслугу Улманису, – это умение договариваться с Москвой. Этим даром он обладал всегда.
Думается, нам еще предстоит узнать, почему же латышская красная стрелковая дивизия воевала на Южном фронте в 1919 году, а не помогала красным в Латвии. А так ведь пребывание Улманиса на теплоходе "Саратов" могло бы затянуться.
Как видится, дело в том, что Советскому Союзу был просто необходим свой политический и финансовый офшор в Европе. Таким, наравне с Эстонией, для Москвы стала Латвия. Такая своя Швейцария.
Так что лозунг канувшего в Лету Parex banka "Мы ближе, чем Швейцария" можно отнести и к улманисовским временам.
Прибалтийский офшорчик Москва решила прикрыть лишь после поражения Франции, после Дюнкерка. Причем решение о вводе дополнительных контингентов принималось в спешке. Явно из опасения, как бы офшорчик не был перекуплен Берлином.
И именно в этот момент Улманис фактически обеспечивает передачу Латвии Советскому Союзу.
Кстати, специально для конспирологов отмечу: могила-то Улманиса так и не была найдена. А может, он и не умер в 1942-м? А за особые заслуги перед СССР продолжил жить где-нибудь на даче и получал советскую пенсию?
Мнение автора может не совпадать с позицией редакции.