РИГА, 9 дек — Sputnik, Владимир Дорофеев. Каждый год в начале декабря Балтийское географическое общество едет по одному и тому же скорбному маршруту Рига - Сабиле - Злекас. Рига в данном случае всего лишь точка отправки.
Для организатора поездки Илгарта Зейбертса этот маршрут очень личный. Его семья издавна жила здесь, все эти места он, будучи ребенком, не раз объездил на велосипеде. Всюду видя следы преступлений извергов, которые сначала пытали его деда на глазах у бабушки и отца (отцу было 10 лет), а потом застрелили, словно бродячего пса на стрельбище. Конечно, Илгарт никогда не видел своего деда, профсоюзного активиста, латышского стрелка из объединения кузнецов железной дороги. Тот не держал внука на коленях и не покупал ему сладости. Но, конечно же, это не имеет значения для Илгарта, которому про деда рассказывали и бабушка и отец. Дед Илгарта, Фрицис Зейбертс, – его естественная гордость.
Когда говорят о прошлом Латвийской Республики, о первых трагических и героических днях, у Илгарта отзывается память о деде, сражавшегося с оружием в руках за Родину в Первой мировой, не покинувшего ее в годы лишений, строившего Латвию своими руками и боровшегося за права таких же, как он, латвийских рабочих. И который умер... от рук палачей талсинского "отряда самообороны Латвии", латышей, выбравших служение нацизму.
Конечно, это трагедия. В советское время имена этих палачей старались забыть, вычеркнуть из народной памяти латышей. Ныне, наоборот, легионеров возвеличивают как героев, ставят им памятники, а их жертв старательно не замечают. Но у некоторых жертв остались родные. И память о родных – свята для их потомков. Такова уж история: упрощать ее себе дороже.
Сабиле – город забывший преступления палачей
На самом деле эта поездка в Сабиле резко отличается от привычных. В туристических маршрутах Сабиле – это милый провинциальных городок, небогатый, но очень дружелюбный (и это абсолютная правда). Здесь находится самая северная точка в мире, где выращивают виноград для виноделия. Сюда частенько приезжают туристы для дегустаций, во время которых вместе с виноградным вином пробуют и куда более распространенные в Латвии ягодные вина – из крыжовника, рабарбара, сирени, рябины и из многого другого. Это довольно вкусно и необычно. В магазинах такого не купишь. Здесь расположены жизнерадостные мастерские игрушечных дел мастеров и самая огромная коллекция тряпичных кукол, набитых соломой в рост человека. Их так много, что порой кажется, будто они живут своей жизнью. Турист, попадающий в Сабиле, уезжает довольный, сытый, пьяный и благостный.
Еще Сабиле - неофициальная столица цыган, их здесь больше 5% жителей, что для цыган очень много. Во время гитлеровской оккупации и геноцида цыган, жители Сабиле своих цыган спасли, и те не забыли доброго отношения. Но об этом позже.
Нацистские преступления, о которых помнили в советское время и почти забыли сейчас, совершали местные. Здесь зверствовали талсинские айзсарги и печально известная команда Арайса, самая преступная часть латвийского легиона Waffen SS. Они были добровольными карателями до создания легиона, и часто люди, обвиняя легионеров в преступлениях, имеют в виду именно этих нелюдей – латышских палачей, убивавших жителей.
Евреи и цыгане, больные и рабочие
Наш автобус, выехавший из Риги, тормозит у дороги, и под мелким моросящим дождем Илгарт Зейбертс ведет нас в лес. Мы останавливаемся у памятного камня, рассказывающего о сабильском Холокосте. Камень здесь установлен стараниями Зейбертса на деньги посла Израиля в Латвии Лироне Бар-Саде, который не пожалел средств на память о Холокосте. В камне 240 отверстий, по числу уничтоженных здесь евреев. В отверстия мы вкладываем гвоздики, и они, как капли крови, пламенеют в граните.
"До войны в Сабиле жили 252 еврея, – рассказывает Илгарт. – Они не были богатыми банкирами или промышленниками, обыкновенные ремесленники и торговцы. У них были свои школа и синагога. Всего дюжина евреев верно оценила исторический момент и, бросив все, ушла с Красной армией. Остальные прожили недолго. Первого августа город заняли немцы, когда ушли - оставили власть местным коллаборационистам, а уже в августе приехали талсинские айзсарги с командой Арайса и ликвидировали всю еврейскую общину. Собрали в синагоге, сказали, что оправят на работы. Детей, стариков и калек приказали везти на колясках и тачках. Прошли три километра и свернули в лес, где уже были вырыты рвы. Заставили людей раздеться и расстреляли. Стреляли из пулемета, как попало потом полумертвых засыпали. Земля стонала и ворочалась еще до вечера".
Я смотрю в мокрый лес, где покоятся останки латвийских граждан, и представляю, как палачи по очереди стреляли из пулемета в людей, а потом копались в вещах расстрелянных. Зачем им были нужны чужие поношенные вещи? Не брезговали ли они вещами убитых ими людей? Нет, не брезговали. На мой взгляд, это один из самых важных и незаметных для современников столпов нацизма. Нацизм возник в стране недавно богатой, но доведенной странами-победителями в Первой мировой до нищеты. "Секондхенд" убитых евреев, цыган, коммунистов и психически больных был важным источником средств для экономики нацистской Германии. И в Латвии палачи были настолько бедны, что были очень охочи до старых вещей своих жертв. Как говорил Виктор Гюго: "Нищета не порок, но мать всех пороков". И я уверен: стоит довести нынешнюю Латвию до нищеты, и появятся люди, согласные на роль палачей, чья награда - секондхенд. А какой там политический окрас их будет: красный или коричневый – абсолютно не важно.
"После 240 евреев, через день пришла пора 116 латышей из психической больницы, – продолжает скорбный рассказ Илгарт. – Потом всей цыганской общины. Жители Сабиле, уставшие от уничтожения соседей, воспротивились очередным убийствам. Надо сказать, что оккупанты заставляли сабильскую общину отдавать выращенные продукты. И цыгане, которых определили в дешевую рабочую силу, были нужны местным. Их убийство противоречило хозяйственной логике. И бургомистр города Мартиньш Берзиньш встал на их защиту. Рискнул своей жизнью между прочим, хоть и был капиталистом и самым богатым жителем Сабиле. Приехал на велосипеде, размахивая бумагой, отменяющей расстрел 300 человек. Встал перед пулеметом, сказал: "Это мои люди, хотите расстреливайте меня с ними. И сами потом сдавайте план по провизии". Вроде не такой уж и бескорыстный поступок, верно? Но цыгане не забыли этого. Потому, что других спасителей "в белых плащах" не было. И, когда уже в советское время в 1949 году составлялись списки на высылку в Сибирь, фамилия Берзиньша тоже попала в эти списки. Не могла не попасть – он был фабрикант, назначенный нацистами бургомистром. Но спасенные им цыгане вступились за него, и он остался жить на родине. И умер здесь же в мире и спокойствии. И на кладбище дубовый крест ему поставили именно цыгане. Не такой, конечно, шикарный памятник, как нынешним цыганским баронам, но все же памятник, и по тем временам недешевый.
Ров, выкопанный для 300 цыган, до сих пор стоит пустым. Рядом дубовая доска, рассказывающая о мужественном поступке фабриканта. Глядя на нее, понимаешь, что необязательно быть святым, чтобы совершать правильные поступки. А еще, что сохраненная жизнь даже при утраченной чести – не так уж и мало. Для многих – достаточно для вечной благодарности.
А вот о месте упокоения 116 латышей сейчас ничего не напоминает. Их будто и не было. Заросший участок леса, ничем не отличающийся от других лесных полянок. Евреи оплатили памятник своим погибшим. Цыгане сделали недорогой памятник своим спасителям. Уничтоженных нацистскими мерзавцами латышей - будто не было. Они живут только в памяти тех немногих, кто помнит своих родных. Таких, как Илгарт Зейбертс. Но вспомнить родных, положить цветы, поставить свечку - им некуда. Это ли не трагедия?
Злекская трагедия
О трагедии местечка Злекас Sputnik Латвия подробно писал в прошлом году. Если коротко, то это место - одно из самых немыслимых и отрицаемых современными латвийскими историками трагедии Второй мировой. Здесь латышские солдаты-легионеры убивали латышских мирных жителей. В 1944 году где-то рядом с латышскими партизанами "Красной стрелы" (Sarkanā bulta) был разграблен немецкий обоз. Возможно, кто-то из местных и подкармливал партизан. Немецкий главнокомандущий Фридрих Еккельн не стал разбираться, начертил на карте круг вокруг места нападения на обоз и приказал уничтожить всех жителей этой местности. В круг попали жители 22 хуторов. Их уничтожением занимались Вентспилсская полевая жандармерия и легионеры 19-й дивизии Waffen SS. Часть легионеров этой дивизии были добровольцами и летом 1941 года устроили в Курземе настоящий ад. Сабильские преступления, издевательства над дедом Илгарта Зейбортса и его казнь - это тоже дело рук этих добровольцев, впоследствии ставших легионерами.
Сейчас памятник в Злекасе находится в ужасающем состоянии. Плиты покосились, ступеньки раскрошены. Но здесь хотя бы есть могильные камни, к которым приезжают родственники, чтобы поставить поминальные свечи и положить цветы. Приходят к камням и местные школьники для того, чтобы вспомнить жертв той трагедии. Самоуправление Злекас очень небогатое. Оно оплачивает работы по покосу холма, на котором стоит монумент. На большее средств не хватает.
"В межправительственную договоренность о воинских захоронениях между Латвией и Россией этот монумент не входит, – рассказал консул российского посольства в Лиепае Дмитрий Богданов. – Здесь похоронены не советские солдаты, а латвийские жертвы нацистов. Мы просто представить себе не могли, что Латвия не станет заботиться об этом мемориале. Теперь это, к сожалению, очевидно. И российское посольство приняло стратегическое решение - выделить деньги на реконструкцию мемориала. Россия, как никто другой, сочувствует жертвам нацизма. Основная часть погибших от рук нацистов на территории СССР, а это 27 миллионов человек, приходится на Россию. Хотя, конечно же, это наше общее горе с Беларусью, Украиной и странами Балтии. Россия бережно хранит память как о героях - победителях нацизма, так и о жертвах преступного нацистского режима.
Заместитель председателя социалистической партии Латвии Ингарс Бурлакс на траурной церемонии в Злекасе сказал, что поездкой в Злекас завершается большое турне памяти, приуроченное к 75-й годовщине освобождения Латвии от нацизма.
"Таких скорбных мест в Латвии много. Каждое напоминает о жертвах нацизма, о гражданах Латвии, многие из которых умертвлены согражданами, попавшими под влияние нацистской идеологии. Сейчас из латвийских солдат, служивших нацизму, делают героев. Но если они герои, то кто тогда похоронен здесь? Кто достоин светлой памяти? Палачи или их жертвы?" - подчеркнул Бурлакс.
