Активист защиты русских школ Латвии: победим, когда проснутся матери
© Sputnik / Алексей Стефанов
Подписаться
В эксклюзивном интервью Sputnik Латвия латвийский активист Дэги Караев рассказал, почему борется за сохранение русского языка, на какую сделку с националистами готов пойти и насколько сильно деградировала сегодняшняя школа
РИГА, 25 ноя - Sputnik, Алексей Стефанов. О руководителе IT-проектов Дэги Караеве заговорили все латвийские СМИ осенью 2017 года, когда он организовал массовый пикет под окнами министерства образования и науки против полного перевода русских школ на латышский язык обучения. Сам он случайно узнал о готовящейся реформе и как отец двоих детей решил не стоять в стороне.
Частная инициатива Караева разбудила родителей русскоязычных детей, привлекла внимание политиков и привела к началу уже второй по счету борьбы за право учиться на родном языке.
Латвийский общественный деятель Дэги Караев
© Sputnik / Алексей Стефанов
Так появилось несколько родительских организаций, отстаивающих права собственных детей, начались массовые подачи исков в Европейский суд по правам человека (ЕСПЧ). Активист рассчитывал, что протесты будут подобны тем, что были в 2004 году, но этого не получилось.
Страх заложили пугливые учителя-ассимилянты
"Весной 2017 года власти анонсировали, что экзамены в 12-м классе будут проходить только на латышском языке. Родители услышали и почти не возмутились – какая разница? Статистически 93% учеников все равно выбирают латышский язык для экзамена. Это не критично, ничего не меняет. Пусть будут на латышском – все равно в вузе учиться на государственном. И поэтому была тишина. У меня была та же реакция: какая разница? А власти только этого и ждали – увидели, что никакой реакции нет, почему бы не закрутить гайки еще сильнее? И уже к осени 2017 года властями Латвии был подготовлен проект ужесточения реформы", – рассказывает Дэги Караев.
Ему на глаза случайно попалась информация, что готовится отказ и от системы преподавания "60 на 40" (60% на латышском, 40 – на русском). Одно дело – итоговый экзамен по факту обучения 12 лет провести и совершенно другое – отказаться от родной речи, начиная с 1-го класса, подчеркивает собеседник.
"Увидев, что идет такое ужесточение, я понял, что дальше молчать нельзя. Русский язык - это богатство. Я ни в коем случае не хочу сравнивать и говорить, что латышский язык беднее. Каждый язык богат, если ты его любишь, читаешь на нем, пишешь, что-то создаешь. Но на русском языке априори создается больше, и он мой родной. Мне не нужно ничего делать для того, чтобы освоить русский язык. Я богат этим. А латышский при всей его певучести, красоте, архаичности проигрывает русскому по всем параметрам. Русский – второй язык в интернете, восьмой по количеству носителей. Почему вы предлагаете моим детям вытеснить естественное богатство? Зачем?" – задался вопросом Караев и начал рассказывать об этом другим родителям.
Русские маршем прошли по центру Риги: от министерства образования до памятника Свободы
© Youtube / Sputnik на русском
Он ожидал, что это вызовет естественную волну возмущения, сопротивления, что люди пойдут защищать интересы своих детей. Но общество, как говорит собеседник, оказалось аморфным и запуганным.
"Мне начальник а-та-та скажет. Зачем ты работаешь с человеком, который за твою честную гражданскую позицию может что-то сделать? Зачем бы я стал работать с человеком, который за русский язык мог мне что-то сделать? Я бы ушел в другое место. Это многое говорит о качествах человека. Плохой уровень образования, который закладывался пугливыми учителями-ассимилянтами. Этот страх заложен во вчерашних детей – сегодняшних родителей. За все эти годы реформ учителя ни разу не подняли голову и не сделали заявление, что власть совершает преступные действия против наших детей", – возмущается собеседник.
Рубят по живому, отрубают бессмысленно
Но все-таки первый пикет у министерства образования и науки в октябре 2017 года против полного перевода русских школ на латышский язык обучения вызвал бурную реакцию в обществе. Вместо заявленных Караевым 100 человек пришло в пять раз больше людей. Проблему заметили, о ней стали писать и говорить.
Дальше были более массовые мероприятия, на которых Караев был уже не организатором, а просто участником. К делу подключились политики и партии, представляющие русскоязычное население страны. Однако таких манифестаций, какие были в 2004 году, не последовало.
"Поначалу казалось, что я неправильно донес мысль – не теми каналами, не тем людям. Но теперь, по прошествии четырех лет, понимаю, что победило мещанство. Людям оказалось важнее набить живот, сходить в кино, еще как-то развлечься. А я стал таким абсолютно самозваным былинным героем-дураком, который все время пытается противостоять системе", – разводит руками активист.
Он считает, что протестное движение 2004 года нужно было доводить до победы. Да, власти тогда пошли на компромисс, оставив русской школе 40% процентов преподавания на русском языке, но это была вынужденная и главное – временная мера. От своей генеральной идеи – уничтожить русское образование – никто отказываться не собирался, уверен собеседник.
"Мы просто опоздали. Выросло поколение, а то и два, которое неправильно склоняет даже имя собственного ребенка. А на вежливое замечание об этом они спокойно говорят, что больше общаются с латышами, и причина в этом. Им головы так промыли, что они абсолютно уверены: если мы живем в Латвии, значит, должны перестать быть русскими".
Караев смеется, что пора уже пойти на мировую с лидером националистов Райвисом Дзинтарсом. Договориться, что для людей, которым не все равно, есть гарантированное государством право обучения на родном языке, "а остальных пусть переводят на латышский, раз они не интересуются собственной историей, культурой, обществом, ничем".
"Дайте хотя бы нам возможность сохранить этот маленький элитный мирок. Но это ошибочное отношение, потому что закон Парето действует и здесь: 20% усилий дают 80% результата, а остальные 80% – лишь 20%. Соответственно, в нашем случае – только 20% русского общества нужно, чтобы получить этот 80%-ный результат. Но если сокращать размеры общества, то эта доля будет в абсолютных значениях все меньше и меньше. Поэтому лучше до последнего держать количество. Это имеет значение", – уверен собеседник.
Караев предлагает на минуту задуматься над гипотетическим сценарием, в котором он с оговорками, но согласен на ассимиляцию, "если бы это было сделано по-доброму, давало моим детям действительно настоящие возможности реализации в жизни, было сделано с расширением умственных возможностей, качественно, на основе хорошего материала".
"Как если бы я пилил дуб и сразу знал, что именно хочу из него сделать. Например, скамью. Сразу понимал, из какой именно части этого дуба она получится, какой именно, а не наобум рубил ствол и ветки, как это происходит с реформой образования. Но именно так поступили с нашими детьми, – уверен активист. – Рубят по живому, отрубают бессмысленно. Наши дети не станут лучше после этого, они станут хуже с точки зрения образованности, их возможности будут сужены".
А может, это не национализм?
Собеседник поражается, что многие родители вместо того, чтобы предпринимать решительные действия, долго вычисляли, что именно хочет Караев получить от всей этой кампании. Не могли поверить, что он это делает, не преследуя никаких личных интересов, кроме заботы о своих и чужих детях. И в первую очередь не планирует становиться депутатом. Даже отсутствие гражданства – Караев тот самый негражданин – не убеждало оппонентов.
"Спустя несколько лет мне поверили. Но не поверили тогда, когда было нужно, теряя драгоценное время. Потому что люди превратились в мещан, которые не могут уместить в голове мысль, что что-то можно делать безвозмездно, без какой-то задней мысли, без тайных целей. Общество потеряло какие-то идеалы, которые бы оно разделяло безоговорочно. Мы не могли договориться, найти консенсус", – вздыхает собеседник.
Он вспоминает, что делал все, что было в его силах. Пытался попасть в консультативный совет по вопросам образования национальных меньшинств при министерстве образования и науки. Даже поднял небольшую волну – родители написали несколько писем министру с цифровой подписью с просьбой его туда включить.
И однажды Караева даже привлекли в роли эксперта, но потом, как он говорит, пожалели, и больше этого не делали. Активист участвовал в заседаниях комиссии Сейма по образованию и науке – "формально меня слушали, но на решение это участие никак не влияло".
Караев уверен, что власти действуют согласно фразе, которую приписывают одному из идеологов национализма в Латвии, политику старой формации Висвалдису Лацису: "Нам не нужно, чтобы вы знали наш язык, нам нужно, чтобы вы знали свое место".
Но, разрушая образование на русском языке, власти переусердствовали и развалили его целиком, за исключением нескольких элитных гимназий. Дошло до того, что в школах элементарно нет учителей, как в классической гимназии, – учителей математики. А пару лет назад латвийский университет выпустил всего одного учителя физики. Караев считает, что если бы сохранились русские школы, их хотя бы было два.
"Сегодняшние школы стали инструментом обеспечения надзора, многоразового кормления детей. Благодаря тому, что в школах есть продленки и кружки, ребенок присмотрен с утра до вечера. Но это не то место, где дают образование. Постепенно основной функцией школы стал именно присмотр за ребенком. Остались единицы учителей, которые еще не перегорели и способны из детей что-то вытянуть. Может, государство отказалось от русского образования именно потому, что в целом не справляется с управлением государством? Какие русские школы, тут бы вообще сохранить начальное и среднее образование?" – задается вопросом Караев.
Он признается, что устал быть активистом и даже вышел из всех родительских организаций. Даже предлагает журналистам искать других собеседников, готовых высказаться о русских школах, – новые лица со свежими идеями. Но тут же признается, что сам таких не знает.
Выход есть
Как по прошествии четырех лет с момента уничтожения образования на русском языке он сам справляется с результатами реформы?
Младший ребенок Дэги Караева ходит в садик, и пока с этим почти не столкнулся, а вот сына-семиклассника полный перевод школ на латышский язык обучения зацепил. Выход Караев нашел, как и многие другие родители, в дистанционном образовании – учебе в Санкт-Петербургском государственном университете.
Проект появился благодаря другой активистке – главе Сообщества родителей Латвии Юлии Сохиной. Вначале он был рассчитан только на старшеклассников, но с этого учебного года ей удалось подключить к учебе даже учеников 5-го класса.
"Спасибо Юле огромное за то, что она делает. Как это поможет детям в их жизни, еще неизвестно, но то, что это успокаивает родителей здесь и сейчас, – факт. Я потому и пользуюсь возможностью отдать своего ребенка в СПбГУ, используя онлайн-возможности по развитию родного языка у ребенка, потому что обучение в семье – это миф. Нельзя дать богатый русский язык самостоятельно", – говорит Дэги Караев.
Он вспоминает, как в 2017 году на первом собрании Штаба защиты русских школ в офисе Русского союза Латвии на Рупниецибас какой-то мужчина в ковбойской шляпе сказал: "Вы победите, когда проснутся матери".
"И я все жду, когда они проснутся. Но пока они спят", – говорит Дэги Караев в надежде, что это когда-нибудь еще произойдет.
